Тибет

Четырехтомный трактат “Сердце амриты - восьмичленная тантра тайных устных наставлении”, более известный под своим кратким названием “Четыре тантры” (“Чжуд-ши”), получил впоследствии широкое признание, стал классическим источником тибетской медицины и не потерял своего значения вплоть до наших дней. В русле его комментирования появлялись и исчезали различные школы тибетской медицины и была создана обширная медицинская литература.

В “Вайдурья-онбо”, самом авторитетном комментарии к “Чжуд-ши”, составленном Дэсрид Санчжяй-чжамцо (1653—1705), мы находим следующие переложения древнеиндийского мифа о появлении медицины в мире людей: во времена золотого века люди жили бесконечно долго, они не питались материальной пищей, а обходились пищей самадхи. Но один человек как-то съел выступившее из земли вещество, похожее на мед, и у него случилось несварение. Услышав его стенания, Брахма посоветовал ему выпить кипяченой воды. Человек излечился. И вот с этого времени начали считать, что первым врачом был Брахма, первой болезнью - несварение и первым лекарством - кипяченая вода. Но, добавляют буддисты, Брахма сам ничего не придумал, он просто к случаю вспомнил медицинский текст, изложенный ему некогда буддой Шакья Тхубчен. Буквально на этом же листе “Вяйдурья-онбо” мы встречаем другой вариант этого же мифа, начинающийся с истории о пахтании богами и асурами молочного океана для добычи нектара бессмертия - амриты. Во время борьбы богов и асур за право выпить добытый нектар Брахма был ранен в щеку acypoй Paxy. Боль была настолько сильной, что он потерял сознание. Придя в сознание, Брахма вспомнил медицинский текст, изложенный ему некогда буддой Кашьяпа, и вылечил себя.

Подобно аюрведической литературе, “Чжуд ши” изложен не от лица автора, а от лица будды Шакьямуни, вернее его “медицинской” ипостаси Бхайшаджья-гуру, который для этой цели погружается в созерцание и эманирует из себя пятерых риши, представляющих ею личность в таких аспектах, как язык, душа, тело, деяния и достоинства. Постоянными действующими лицами на протяжении всего текста остаются Бхайшаджья-гуру и персонификация языка - риши Маносиджи. Будда не принимает участия в процессе изложения, он перед каждой тантрой погружается в созерцание и выходит из него после завершения тантры. Отвечают на вопросы Маносиджи по очереди остальные четверо риши, которые появляются из разных частей тела будды и рассказывают по одной тантре.


Другое по теме: