Погребальный обряд восточных славян
Страница 1

Материалы » Религиозные верования восточных славян » Погребальный обряд восточных славян

Самыми массовыми памятниками древнерусской культуры IX – XI вв. были курганы: в самом большом древнерусском некрополе в Гнездове под Смоленском насчитывалось до 4 тыс. насыпей, тысяча курганов были насыпаны под Киевом и Черниговом (многие из них были снивелированы еще в древности, в результате роста городской территории), возле Тимерева и других погостов Верхнего Поволжья; огромные насыпи – сопки – возводились на Новгородчине и т.д. Уже те физические усилия, которые затрачивало древнерусское общество на сооружение курганов – памятники – предкам, свидетельствует о важности тех проблем, которые были связаны со смертью сородича (особенно вождя, воеводы или князя). Само по себе сооружение надгробного памятника во всяком обществе было залогом связи поколений и, стало быть, единства этого общества – общности предков и потомков. Однако реконструкция конкретных представлений о смерти и посмертной судьбе, свойственных славянской дохристианской культуре, предельно затруднена.

Славянская языческая погребальная обрядность второй половины I тысячелетия н.э. можно считать явлением парадоксальным: ее характерными (с точки зрения археологии) признаками являются, как указывал еще Л. Нидерле, отсутствие явно выраженных характерных признаков. Погребальный обряд славян сохранил традицию полей погребений раннего железного века, «усугубленную нивелирующим влияниям позднеримской провинциальной культуры»: остатки трупосожжений, совершенных преимущественно на стороне, захоранивались на бескурганных могильниках или под небольшими полусферическими насыпями в ямках, реже в урнах, практически без сопровождающего инвентаря. В сравнении с соседними народами – тюркскими, германскими, балтскими и финно-угорскими – славянский погребальный обряд выглядит бедным. Это обстоятельство, однако, не должно давать оснований для прямолинейных социологических выводов о неразвитости у славян социальной дифференциации. «Бедность» и «богатство» характеризуют в данном случае не прямо социальную действительность, а погребальный культ, традицию, а не просто реальность: к примеру, отсутствие оружия в славянских погребениях свидетельствует об отсутствии традиции оставлять оружие с умершим, но, конечно, не об отсутствии вооружения у славян.

Итак, главным источником для реконструкции реальной социальной жизни славян накануне сложения государственности является не погребальный обряд, представляющий собой «кривое зеркало», а данные письменных источников, свидетельствующие о наличии имущественной дифференциации у славян ко второй половине I тысячелетия н.э.

Эту специфику погребального обряда как источника для социологической реконструкции, необходимо учитывать и при анализе погребальных древностей соседних народов – в том числе балтских и финно-угорских.

У этих народов, особенно в Литве и Поволжье (мордва, мурома), наличие социальной дифференциации, в том числе воинских погребений, прослеживается по погребальным памятникам на протяжении почти всего I тысячелетия н.э. На этом основании делались выводы чуть ли не о процессах классобразования и феодализации у балтов и финнов, хотя в действительности погребальные почести родоплеменной знати были наибольшими в последний период первобытнообщинного строя. Соседи славян – балты и финны – не превосходили их, а скорее отставали от славян по уровню социального развития.

Страницы: 1 2 3


Другое по теме: