Предисловие. Значение
евангельских притчСтраница 1
Господь Иисус Христос нередко проповедовал Евангельское учение в форме иносказательных рассказов, для которых брал примеры из природы или современной общественной жизни. Такие рассказы получили наименование притч. Хотя притчи были известны еще в ветхозаветные времена (2 Пар. 12, 1-6), особое совершенство и красоту они получили в устах Богочеловека.
В том, что Господь говорил притчами, св. Матфей видит исполнение пророчества Асафа: “Открою уста мои в притче” (Псал. 77:2). Хотя Асаф говорил это о себе, но, как пророк, он служил прообразом Мессии, что видно из следующих слов того же стиха: “Произнесу гадания из древности” что, собственно, приличествует только Мессии Всеведущему, а не смертному человеку. Сокровенные тайны Царства Божья ведомы, конечно, лишь ипостасной Премудрости Божьей.
Что же такое притча? На этот вопрос епископ Аверкий отвечает : «Слово «притча» представляет собой перевод греческих слов «параволи» и «паримия». «Паримия» — в дословном переводе означает: краткое изложение, выражающее правило жизни (таковы, например, «Притчи Соломона»). «Параволи» — это целый рассказ, имеющий глубокий смысл и в образах, взятых из повседневного быта людей, выражающий высшие духовные ценности. Евангельская притча — это параволи.
«Притчи Господа — это иносказательные поучения, образы и примеры для коих заимствовались из обыденной жизни народа и окружающей его природы»[2].
В «Полном церковно-славянском словаре», составленном протоиереем Г. Дьяченко, дается следующее определение: «Притча — загадка; загадочное, мудрое изречение, пословица; поучительное изречение; образ»[3].
«Притчи — это аллегория, в которой слушатель должен узнать себя, — отметил диакон Андрей Кураев. — Евангельские притчи — это не просто житейские иллюстрации некоторых нравственных истин, а обращение к совести человека: понимаешь ли ты, что происходит с тобой? Персонажи ее не наделяются каким-то строго определенным характером. Они не описываются, и сказитель притчи не дает их психологического портрета. Персонаж притчи — это чистый субъект нравственно-религиозного выбора. Это один из основных принципов построения библейского текста: он взывает к самоопределению человека, к выбору»[4]. Когда ученики Господа, приступив к Нему, спросили: «Для чего притчами говоришь им?», Он сказал в ответ: «Для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют, и сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите — и не уразумеете, и глазами смотреть будете — и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Мф. 13, 10-15). Казалось бы, суровый приговор «неразумеющим сердцем», но Бог — многомилостивый и премудрый сердцеведец, пояснив содержание притчи о сеятеле апостолам, почему-то продолжал разговор с народом на языке притч. Возможно потому, что притчи можно использовать как повод для выхода на тему беседы, как предлог для совместного обсуждения. Образы притч могут быть и примером для подражания. Таковым эталоном Господь представил нам милосердного самарянина. Притча хорошо запоминается. Полное содержание беседы вряд ли кто может пересказать. А в притче сконцентрирована суть, смысл урока. Дети, приходя домой, рассказывают ее родным и друзьям. Если ученики ушли с занятий равнодушными, если они не сопереживали услышанному, если им не захотелось его пересказать, то вряд ли что-то доброе посеялось в их душах. Необходимо обратить внимание еще на одну особенность, используемую Господом в Своих беседах с народом: последовательность изложения. Ее заметил святой Иоанн Златоуст: «Так и всегда обыкновенно Христос поступал: не сначала, не при первых наставлениях, постепенно и мало-помалу предлагал труднейшие заповеди, чтобы не встревожить слушателей. Далее, так как заповедь казалась тяжкою, смотри как Он смягчает ее последующими словами, как предлагает награды, превышающие труды, и не награды только, но и наказания за грехи; о наказаниях распространяется даже более, нежели о наградах, потому что, обыкновенно, не столько данные блага, сколько строгая угроза умудряет многих»[5].
В Евангелиях мы находим более тридцати притч. Их можно разделить в соответствии с тремя периодами общественного служения Спасителя. К первой группе относятся притчи, рассказанные Спасителем вскоре после Нагорной проповеди, в период между второй и третьей Пасхой Его общественного служения. В этих начальных притчах говорится об условиях распространения и укрепления Царства Божия или Церкви среди людей. Сюда относятся притчи о сеятеле, о плевелах, о невидимо растущем семени, о зерне горчичном, о драгоценной жемчужине и другие.
Другое по теме:
Пятая ступень: ощущения + любовь + разум
Пятую стадию дисгармонии Неплюев Н.Н. определяет высшей стадией дисгармонии духа, или наименьшей дисгармонией, возможной при преобладании ощущений. Теперь рабыня ощущений – любовь берет себе в помощь разум, который теперь выполняет роль второстепенного помощника ощуще ...
Тотемизм
Под этим термином принято понимать деление племени на группы, связанные родством по женской или мужской линии, кaждая из которых верит в своё таинственное родство с тем или иным классом материальных предметов – тотемом группы, чаще всего видом животных или растений. ...